Книги Н.М.Амосова
13.05.2022 г. Машенька плачет
У Машеньки болит ухо. Поэтому дома у нас — тревога и напряжение. Тоже мне современная медицина! Не могут девочке вылечить острый катаральный отит. Видите ли, нельзя это сделать моментально, нужно время...
А она плачет, и мы с Аней страдаем, потому что бессильны.
Открылись какие-то совершенно новые стороны жизни, о которых и не подозревал раньше.
Мне казалось, что я любил — Веру, Любу, Анну. Ничего подобного! Я любил только себя, а их — только как средство удовольствия. И страдания — тоже для себя. Может быть, я даже говорил, что готов отдать жизнь — но, по-честному — лгал.
А вот теперь есть Машенька, и моя жизнь стала маленьким придатком к ее жизни, только теперь я почувствовал, что такое настоящая любовь, готовность пожертвовать всем без рассуждений...
Она плачет. Она смешно морщит лицо, открывает рот, я ношу ее на руках, показываю всякие штуковины в квартире, она на минутку отвлекается — и опять! Я чувствую ее боль, она раздирает меня внутри. Уже вызвал этого толстого доктора со своим зеркалом... Сказал, что придет и успокоит. Скорее бы!
………
Все успокоилось. Доктор дал девочке чем-то подышать, и боль прошла. Говорит, что он не хотел к этому прибегать, думал, подействуют другие средства. Но раз боль — то нужно.
- А на слух это не повлияет?
Я знаю, что не может, но все равно спрашиваю, как деревенская баба в старые времена.
Анна ведет себя хорошо. Никакой паники, спокойна. Я-то знаю, что у нее болит внутри не меньше моего, но выдержка. А у меня ее оказалось мало.
Девочка уснула.
………
Жизнь совершенно изменилась. Появился некий центр вселенной, вокруг которого все крутится. "Какала ли Машенька?" "Ты знаешь — она срыгнула!" "Нет, ты смотри, как она мне улыбнулась! Она уже знает свою маму..."
Вечером ритуал купания. Взята специально снежно-белая ванночка, ее наполняют водой с какой-то химией, изменяют температуру по программе — "Закаливание"!
Утром — гимнастика. Сначала ей не нравилось — "руки в стороны — раз! Два!", а теперь — ничего, лыбит.
Я наблюдаю проявление инстинктов. В такой крошке — и уже все есть. Одно она хочет, другое — прочь, не нравится.
Это — преувеличение. Пока еще очень немного рефлексов, но они уже интегрированы в одно целое. Есть поведение, программы...
Анна, по-моему, поглупела. Без конца только и разговоров о дочке. Когда, бывало, сидит и кормит грудью — то весь ее вид выражает "материнство" — все сознание захвачено импульсами из соска и теплотой маленького тельца. На лице — блаженство, близкое к страданию. От всего мира отгорожена, как броней.
Я говорил ей об этом — она смеется:
- Подожди, дай мне понаслаждаться. Я вернусь к тебе, к твоим делам... Ты не беспокойся — я умная.
Умная... Умная, кажется...
Пока Машенька доставляет нам только радость. Ухо болит — это первая неприятность. Это только подчеркнуло бесценность. Я представил себе, если бы что-нибудь серьезное. Открылась пропасть. Даже когда я прочитал свой "лейкозный" анализ крови — не было такого ощущения... На войне я тоже не испытывал страха, может быть, потому что не был в крупных переделках.
Теперь Анна уже не кормит грудью. Даже это было ее собственной блажью — почти всех ребят вскармливают искусственно. Ученые — педиатры и химики приготовили такие смеси, которые лучше молока, вкуснее и полезнее. Наша барышня тоже через месяц отказалась от груди — из соски еда лучше и работы меньше — тянуть не нужно.
Вообще техника воспитания маленьких сильно двинулась вперед. Еще из роддома не выписали, как нам уже доставили из детской консультации целое сооружение — "Первую няньку". Я ее осваивал целый вечер, хотя кое-что понимаю в технике. (Подумал, а как же простые матери, не профессора? Впрочем, теперь обращению со всякими автоматами учат с раннего детства.)
Автомат делает все: пеленки меняет, подмывает, усыпляет, если не спит, кормит и поддерживает температуру — причем с заданными колебаниями, чтобы не изнежить. Но самое главное — развлекает. Доказали, что созревание корковых клеток можно заметно ускорить упражнениями с самого рождения. Для этого создан целый агрегат с программой — начинает с показа цветных пятен, чтобы ребенок фиксировал взгляд, потом — звуки, потом игрушки...
Положил с вечера — и никакой заботы.
Но не у нас. Анна на автомат не надеется и вскакивает, как только девчонка чуть пошевелится. Если бы у этой машины были эмоции, она бы злилась. Я тоже злюсь.
- Зачем ты вмешиваешься, когда не нужно?
- Машина — она машина и есть. Вдруг сломается? Когда у меня первый был — я тоже не доверяла. И не жалею. Вот рассказывали...
Страшных рассказов теперь ничуть не меньше, чем и раньше.
Это неправда. Автомат отличный. И еще — контроль. Каждую неделю появляется педиатр, за какие-нибудь десять минут все обмеряет, исследует, задаст программы, сделает выговоры родителям. Очень дельная докторша. И вообще, я так понял, что родители теперь никакой воли над ребенком не имеют. Любовь и ласка — в разумных пределах — пожалуйста. Это ребенку очень нужно. Но если пределы перейдешь — извините: "Служба" сразу же вмешивается. "Делайте так-то и так-то, иначе..." Иначе — сначала вас проверят — сделают анализ психики, если все в порядке, то потом будут учить, как воспитывать. Потом — под строгим надзором и все время напоминают: "Воспитание — это не только ваше семейное дело. Ребенок принадлежит обществу больше, чем вам. Боже спаси, если в семье плохо, если нелады, ссоры. Или миритесь и живите, чтобы ребенок ничего не замечал и не чувствовал — или заберем!" "Заберем" — это вполне ощутимый фактор. Каждая мать, каждый отец знают — и заберут. Придут такие хорошие тети, все обследуют, изучат, пригласят ребенка "погостить", и уж что там делают, не знаю, но в плохую семью сын или дочка потом не возвращаются. Не хотят. Вообще-то беспорядков хватает, но эти детские дома, интернаты, поставлены отлично. Здесь работают только энтузиасты, и они дают детям и любовь, и знания. (Работают бездетные пожилые женщины, платят им хорошо, но всех проверяют обязательно, чтобы чувства были.)
Вот и дрожат родители. Ребенок в семье для того, чтобы они испытали радость. Потому что в детских домах воспитывают лучше. Квалифицированно.