6.12.1913  -  12.12.2002

Голоса Времен

Главная   >   Голоса Времен   >   Глава четвертая. Война   >   1943 г. "Угольная" - продолжение.

1943 г. "Угольная" - продолжение.

10 февраля - мой день работы в "палатах" и руководства "летучкой".

Я выбрался на обход только часов в десять - пока утрясались всякие неполадки с питанием и размещением вновь прибывших.

Вхожу в хату прямо с улицы, так как сени разрушены. Клубы морозного воздуха, полумрак после яркого дня. Окрик:

- Двери закрывай!

Закрываю. Рассеивается туман, привыкают глаза. Оконце маленькое, наполовину закрыто снаружи соломой для тепла. Народ настроен сердито, но быстро смягчаются, когда поговоришь. Просят перевязки, эвакуации и уж потом - еды.

Смотрю каждого: проверяю карточку, сыворотку, обработку раны, повязку, ощупываю ткани - нет ли отёка или газа. Сестра измеряет температуру, поправляет повязки.

Не успел обойти и трёх хат (выбрал человек восемь для больших перевязок и операций), как прибегает Бессоныч.

- Николай Михайлович! Начальство требует.

Оказывается, приехал главный хирург армии Лысак. Ругается:

- Что вы тут устроили! Разве это госпиталь! Почему нет сортировки?! Что это за перевязки по хатам?! Почему раненые лежат на полу? Почему в шинелях в перевязочной?!

По-честному, он прав. Только, по-честному же, я не вижу возможности что-то быстро исправить.

Обговорили обстановку. Постановили: открыть два отделения - 1-е для приема и ходячих, 2-е - для лежачих. Мне досталось первое.

Ох, как медленно всё делается! Нам по "конвенции" отошло двадцать пять домиков, тридцать пять - второму отделению. Выделили одну лошадь для перевозки тяжёлых раненых.

13 февраля мы закончили сортировку и отделились совсем.

Теперь есть некоторый порядок: всех прибывающих раненых принимаем в большую палатку, записываем в книгу поступлений. Я или Лидия Яковлевна смотрим их. Лежачих, а также череп, грудь, живот - отправляем во второе отделение без перевязки, других, полегче, перевязываем и даже раны рассекаем. Ещё кормим и горячим чаем поим, Быкова всё устроила. Бочка - отличная вещь, можно какую угодно температуру нагнать. Только у стен холодно.

К 15 февраля в госпитале было восемьсот раненых. На скорую руку восстановили школу. Больше расширяться некуда.

После 16 февраля поступления раненых сократились. Армия продвигается, - везти далеко, дорога к нам только санная, машины не проходят. Лежачих почти совсем перестали привозить. Но ходячих приходило много. Правда, мы научились с ними управляться: принимали в сортировочной, кормили, перевязывали, даже оперировали некоторых, и оставляли ночевать. Утром к ним присоединяли своих из хат, кто уже мог ходить, давали сухой паёк на сутки и отправляли на Русский Брод, в ЭП. Так каждое утро собирается около сортировки команда "пилигримов". Хромые, у некоторых руки в шинах, завязанные головы, иногда вместо сапог опорки или разрезанные и перевязанные бинтами валенки. Вытягиваются длинной цепочкой и идут. Восемнадцать километров - не малый путь. Правда, через три километра, на большаке многим удается пристроиться на попутные машины.

Самое главное в госпитале - преодолеть кризис рабочей силы. Для этого существует команда выздоравливающих, а попросту - легкораненых. Она уже достигла пятидесяти человек, хотя и неумело работают, но стараются.

В госпитале - шестьсот раненых.

Все хаты забиты. Мы пока не можем наладить госпитального режима. Но самой острой оставалась проблема эвакуации. Ходячие уходили, а вот лежачие превращались в ходячих очень медленно. Машины к нам не ходят. До большака всего три километра, но непреодолимых.

Выход придумал начальник. Предложил поставить на большаке палатку с сестрой и подвозить туда раненых, для эвакуации, чтобы грузить на проходящие с передовой порожние машины. По мере освобождения палатки подвозить новых. Преодолеть три километра мы можем на своих санях. Машины останавливает бравый сержант из выздоравливающих с повязкой и автоматом. Так мы отправляем до полусотни раненых в день.