Николай Амосов    МИРОВОЗЗРЕНИЕ

06.12.2013

«Зеркало недели», Украина №46

"Амосов понимал, что свобода нужна немногим, а уверенность в завтрашнем дне — большинству"

Любовь Журавлева, 6 декабря 2013 г.

На этой неделе отмечаем знаменательную дату. 100-летие со дня рождения гениального украинского и советского кардиохирурга, ученого-медика, литератора Николая Михайловича Амосова. Его по праву называют великим украинцем. Его имя (в контексте всевозможных опросов) стоит в одном ряду с Ярославом Мудрым, Богданом Хмельницким, Тарасом Шевченко. Жизнь Амосова — целый мир, в котором были и великие победы, и сложные драмы. Попытка прикоснуться к этому миру — в новом фильме "Амосов. Столетие" (режиссер Сергей Лысенко). Премьера картины состоялась в столичном Доме кино. И безо всякой рекламы зал заполнили сотни людей! Хранящих память об этом большом человеке. Важная миссия в создании проекта, естественно, связана с дочерью Амосова — Екатериной Николаевной, доктором медицинских наук. Вместе с супругом они — кадр за кадром — воскрешали страницы жизни Амосова, оставляя потомкам бесценные киноэпизоды.

В эксклюзивном интервью ZN.UA Екатерина Николаевна Амосова рассказала об отце, поведала также об истории создания документального фильма "Амосов. Столетие".

— Екатерина Николаевна, вы сами стали продюсером фильма "Амосов. Столетие", чтобы к юбилею как можно больше людей вспомнило о нем. Скажите, неужели продюсирование фильма о таком человеке не мог взять на себя какой-нибудь крупный кинематографический или телевизионный босс? Ведь тема-то какая…

— Нас с мужем побудили к продюсированию этого фильма нечистоплотные поползновения отдельных людей. Полтора года назад нарисовался некий продюсер. Его портфель — рекламные ролики политпартий и продуктов питания. Однако на своем сайте выложил, что теперь он снимет фильм об Амосове при поддержке ЮНЕСКО, Академии медицинских наук и Союза кинематографистов. Мы спросили: "А финансирует кто?". "Деньги найду" — уверенно ответил он. На вопрос: "Сценарий есть?" я тут же услышала: "Кто вы такая, чтобы показывать вам сценарий?".

Стало все ясно… Я оформила документ, по которому, пользуясь правами наследницы, запретила использовать в фильме имя отца. По крайней мере, до тех пор, пока не увижу сценарий. Произошел скандал. Но мы решили: нужно делать фильм самим. Мы с мужем опасались, дабы не возник, с предложением "помочь", какой-нибудь высокопоставленный чиновник или политик, желающий разыграть политическую карту "Украина—Россия" за счет Амосова. Особенно сейчас, в условиях украино-российских разборок.

— Вы доверили создание фильма молодому режиссеру. Чем руководствовались, приглашая именно этого человека?

— Долго консультировались. От приятелей узнали, что Сергей Лысенко прочитал все папины книги и задолго до нашего решения загорелся идеей создать фильм об Амосове. Когда человек увлечен — можно надеяться на позитивный результат.

Выбор определила наша встреча. На вопрос, каким ему видится фильм, режиссер ответил: "Прежде всего, о человеческих ценностях". И это сходство нашего с ним видения совершенно покорило.

Сергей сформулировал идею фильма. Информацию мы разместили на сайте Ассоциации кардиологов и сердечно-сосудистых хирургов Киева. Мой муж — хирург Владимир Мишалов (профессор, завкафедрой хирургии Национального медицинского университета им. Богомольца. — Л.Ж.) — президент этой общественной ассоциации, которая издает журналы, проводит конференции. (Все это абсолютно неприбыльно). И мы посчитали своим долгом объявить, что общественная организация занимается созданием фильма. Есть желание? Пожалуйста, присоединяйтесь. Даже не рассчитывали собрать много денег. Рассчитывали на себя. Но то, что вызвались помочь наши коллеги и два корпоративных донатора, для нас имело не так материальную ценность, как моральную. Ценность и ответственность.

— "Донатор" — жертвователь на храм…

— Понятие "спонсор" в нашей стране себя дискредитировало. А коллег "меценатами" не назовешь. Именно "донаторы". Ведь они поддержали идею нравственности. И это было весьма трогательно. Важна не цифра, а отношение.

Это позволило осуществить то, что казалось нам немаловажным. То, в чем нашли понимание с режиссером: посетить знаковые для отца места.

Единственное, что оказалось невозможным, — показать в фильме его родную деревню Ольхово. Она была затоплена еще до войны.

Наша съемочная группа, девять человек в маленьком бусике, проехала Брянск, Череповец, Архангельск, Москву, Старый Крым. Собрали обширный материал, который в один фильм никак не вместить.

И тут, когда черновой вариант был смонтирован, произошла уникальная история. Нам позвонил профессор Вадим Шипулин, директор музея истории медицины. И сказал, что у него в гостях — коллега, доктор из Хоробичей, села, где папа во время войны провел около 9 тыс. операций. Так мы узнали, что в селе сохранились хаты, где был развернут военный госпиталь, а в школе создан музей. Местные жители это помнят и чтят.

Наша съемочная группа отправилась туда. Фрагмент о Хоробичах и фронтовые кадры вставили буквально за две недели до сдачи картины.

— Одним из ярких эпизодов в фильме выглядят откровения вашего отца о том, что побудило его к написанию книги "Мысли и сердце". Николай Михайлович уже в почтенном возрасте вспоминает, как однажды на операционном столе умерла девочка. В тот день он напился, а уже на следующий — сел за книгу. И тут возникает прекрасный переход: Амосов — за письменным столом, в комнату, словно на цыпочках, входит девочка с бантами. Эти кадры из семейного архива?

— Папе было под пятьдесят, когда он сел за эту книгу. А я — поздний, долгожданный ребенок. Но это не семейный архив. Наш режиссер добыл эти кадры где-то на киностудии. Сергей собирал кинохронику повсюду, где только можно. Работал в Подмосковье, в Белых Столбах. И, увы, в большинстве случаев за папину хронику с нас брали деньги.

— Фильм пересыпан цитатами. Известно, что Амосов вел дневники, анализируя в них медицинские неудачи. Может, не только это? С какой поры у него появилась потребность "записывать"?

— Во время войны он вел амбарную книгу. Она показана в фильме. На ее основе написал "ППГ 2266 (Записки полевого хирурга)". Он не систематически вел записи: с 68-го по 71-й, с 83-го по 85-й. А с 97-го — уже до конца жизни. И ничего личного, поверьте, в них не было. В основном, хирургические несчастья и философские рассуждения.

Когда папы не стало, мы разобрали архивные документы, первые экземпляры рукописей, напечатанных на машинке. Записи и амбарную книгу сдали в национальный архив при Академии наук, чтобы все это реально сохранилось навечно.

Мы считали чрезвычайно важным, чтобы в фильме, кроме фактов и художественных домыслов, прозвучали его мысли и идеи. Поэтому при доработке картины были включены некоторые цитаты. Я предоставила их нашему творческому коллективу. Большинство — из неопубликованных дневников.

Ничего удивительного, что папа записывал "несчастья". Тогда умирал каждый пятый. Если не больше. И это было реально — как на войне. Ведь работаешь с коллективом в условиях недофинансирования, недостаточных знаний, потому что за железный занавес информация не проникает. Он, кстати, был единственным, кто мог себе позволить читать американский журнал "Анналы торакальной и сердечной хирургии" на английском языке, который выписывал через Москву.

— Но он-то мог выезжать…

— Какое там "выезжать"! Делегацией? К Украине относились, как к Малороссии. Список делегатов формировала Москва. Была небольшая квота на республики. И выезжал он не каждый раз. И не каждый раз имел 10 долларов, даже когда был членом Верховного Совета СССР. Папа рассказывал, что видные профессора брали с собой кипятильник и сухие суповые пакеты. В гостинице закупоривали раковину и в ней варили суп.

— Наверно, все-таки и сухая колбаса была при них?

— Откуда? Папа не принадлежал к номенклатуре. Кофе и колбаса были только в пайках. У папы пайков не было!

— В фильме прозвучала интересная фраза. Мол, Амосов навсегда отказался от операции по пересадке сердца по моральной причине. В пример приводится единственный случай, когда он пытался уговорить родственников девушки, мозг которой уже умер, а сердце продолжало работать. Уговорить на донорство. Не представляю, чтобы хирург перед операцией мог так эмоционально выкладываться на подобные переговоры.

— Не то, чтобы у него сил не хватило… Скорее, морального права. Причем при папином авторитете, думаю, и его коллеги со мной согласятся, если бы он сказал свое веское слово, все сложилось бы. Но он не посчитал возможным воздействовать…

Кстати, это общее заблуждение, что операция по пересадке сердца — венец кардиологии. Отнюдь. Это простая операция. Пересадить сердце — не фокус. Важно, чтобы не произошло отторжение. Тут, скорее, необходимо внимательное ведение больных после операции: анализы, иммуносупрессивная терапия для предотвращения отторжения.

Знаю, что папа прошел этот этап. На эту тему тоже есть его цитаты.

— Сам-то он не сразу ощутил свое призвание. Хотя его мать была акушеркой. А вас, выходит, с детства готовил.

— Папу интересовала физиология. Функционирование систем организма. Он хотел углубленно заниматься именно физиологией, а не хирургией. И когда получил распределение в московскую аспирантуру, пытался даже перевестись на кафедру физиологии. Ему отказали. Он бросил аспирантуру и поехал в Череповец. Работал врачом-хирургом и преподавал в фельдшерской школе. Началась война. Отец сразу пошел на фронт. Там он стал уже настоящим хирургом.

— Он скромно подытожил свои достижения: всего 20 авторских работ. Какую из них считал самой значимой?

— Думаю, важнее всего ему было спасать человеческие жизни. Свои открытия рассматривал как приложение к этой миссии. Он предложил обшивать металлическое кольцо искусственного клапана тканью, чтобы меньше образовывались тромбы. Начал операции в барокамере, чтобы увеличить насыщение крови кислородом. Сконструировал и руководил сборкой аппарата искусственного кровообращения и прооперировал на нем 20 тыс. человек. А видел-то он этот аппарат два раза в жизни! В Америке, когда стоял в операционной в составе делегации. Журналов не было. Создал безо всяких чертежей! Это вообще фантастика!

— Амосов был гением медицины. Наверно, на операцию к нему непросто было попасть?

— Он был доступен. Любой мог зайти в приемную и сказать Анне Ивановне: "Я хочу проконсультироваться с Николаем Михайловичем". Пациентов пропускали без проблем.

Другое дело, что операции выбирал сам. Брался только за самые сложные.

— В фильме определен его ритм — три операции в день. Коллеги, выступавшие после премьеры, вспоминали, что во время операции он мог стукнуть по рукам крючком, ногой под столом. Наверно, не всем это нравилось, не все могли выдержать ритм одержимого лидера?

— Ну, не каждый день по три операции. В зависимости от ситуации. Его день начинался в восемь утра. С обхода больных в реанимации. Очень быстрый обход. Потом пятиминутка — с обсуждением, что произошло за сутки. Разбор причин ухудшения состояния… План операций на день. Операции. После — осмотр больных. Один из его учеников, профессор Михаил Францевич Зиньковский, папин обход в своих воспоминаниях назвал "Королевской охотой". Его боялись, и ему все прощали, потому что видели, что к себе он относится еще строже.

— Как отец восстанавливался? И как относилась ваша мама к тому, что он весь отдан работе?

— Мы с мамой четко понимали: для отца главное — работа. У меня это вызывало однозначное уважение.

Он был достаточно рациональным человеком. Ложился в десять вечера, после звонка ответственного дежурного из клиники. Один выходной оставлял сугубо для отдыха. Он и мне, девочке-школьнице, а позже и студентке, внушал: "Ночь аврала выбивает на три дня".

В фильме есть его проникновенная речь на собрании: "Я ухожу не как потерпевший поражение хирург. Просто я исчерпал свой человеческий ресурс, не в силах больше видеть боль: заплаканные лица родственников, детей, которых выносят…"

В дневниках об этом — еще резче: "Умерла очередная больная. Через месяц. От сепсиса. В таких случаях меньше всех виноват хирург, но, тем не менее, родственники вправе сказать: "Зачем старик Амосов брался?". У меня нет на это ответа". Непобежденный? Да. Но аспект ответственности в нем был чрезвычайно силен.

— Книга "Мысли и сердце" принесла ему всемирную известность. Это впоследствии позволило ему говорить то, что он думает?

— В публичных выступлениях о политике он высказывался "на грани". Однозначно — не восхвалял ни линию партии, ни вождей. Но диссидентом не стал. Поскольку — работа. Ибо принесение пользы и творчество были приоритетами его жизни.

— Но Амосов мог себе позволить защищать интересы обиженных властью деятелей искусства. А как же его высказывания о том, что социализм обречен?

— Он пытался найти формулу идеального общества. Понимал гнилость социализма. Но и капитализм не переоценивал. Я помню с детства эти разговоры. Амосов понимал, что свобода нужна немногим. А уверенность в завтрашнем дне — большинству. Поскольку большинство людей в обществе — слабые или ослабевшие. Малоспособные или просто ленивые. Он пытался найти оптимальный баланс. Эти вопросы его чрезвычайно волновали. И, наверное, свои философские идеи он считал чем-то незавершенным, несвершившимся.

— Вы говорили, что он очень хотел прийти в клинику на свой последний день рождения, но уже был не в силах. Как вам удалось на премьеру фильма собрать его коллег, чуть ли не его ровесников?

— Отец не признавал застолий с пустыми разговорами. Но дорожил ставшими традиционными встречами в свои дни рождения. Особенно, когда оставил активную работу. Дорожил встречей с коллективом своего детища, где вместе было пережито столько горестей и радостей. В свой последний день рождения, 6 декабря (через шесть дней его не стало), он хотел повидать всех… До последнего этот вопрос в семье обсуждался…

Но он был уже тяжело болен. И не смог. Поэтому мы решили: соберем его близких и устроим им праздник, покажем кино об их молодости. На празднование 100-летнего юбилея Николай Михайловича решили пригласить, прежде всего, "амосовцев". Всех — и тех, кто вышел на пенсию или перешел на работу в другие учреждения. Бывшая папина секретарь, Анна Ивановна Телепова, помогла составить списки, снабдила телефонами и адресами.

Мне хочется верить, что в фильме "Амосов. Столетие" нам удалось главное: показать, что можно прожить жизнь с ее многочисленными вызовами, не изменяя принципам морали, не подличая, не пресмыкаясь. И что самый эффективный путь к счастью — это возможность дарить радость другим.